многолетний руководящий работник
сферы бытового обслуживания
и большой друг композитора
Владимира Хвойницкого
«Звучит твое имя в душе у меня...»
Знакомство мое с Владимиром Анатольевичем состоялось в конце 60-х годов прошлого века и поводом к тому послужила отнюдь не высокая поэзия, а жизненная проза... Что впрочем ничуть не помешало нам крепко подружиться.
Сейчас, когда магазины полны всяческих товаров и запросто (были бы только деньги) можно купить любое изделие самых престижных мировых фирм, новым поколениям трудно даже представить, какой дефицит царил в наши молодые годы. Особенно сложно было купить хорошую обувь. Когда в магазинах появлялись импортные туфли или сапоги, то народ хватал их почти без примерки. Тем более, что и примерять-то особо было нечего – моделей «выбрасывали» от силы две-три.
Так вот, в конце 60-х годов (я работал тогда на фабрике «Ригас апави»
начальником цеха), вызвал меня как-то к себе директор и представил мне мужчину
невысокого роста и, как я сразу профессионально отметил, с небольшим размером ноги, приобрести обувь на которую было почему-то особенно трудно.
Это был Владимир Анатольевич Хвойницкий. Несколько смущаясь, композитор изложил свою просьбу – для концертных выступлений ему требовались черные лаковые туфли, которые в те времена в магазинах и днем с огнем нельзя было найти.
Вот эти туфли нас и сдружили. Поскольку меня назначили ответственным за их пошив,
то я следил за тем, чтобы Владимир Анатольевич получил обувь «со знаком качества»,
за который, кстати, в те годы шла нешуточная борьба.
Туфли получились на славу – и по внешнему виду, и по удобству для ноги. Служили они своему владельцу долгие годы, поскольку обувал он их исключительно, когда выступал в концертах. И как сказал мне Анатолий, сын композитора, которого я помню чуть ли ни с пеленок, эти туфли сохранились до сих пор.
А вот Владимира Хвойницкого почти 10 лет как нет с нами – рано отказало его большое, такое щедрое и открытое для всех людей сердце...
Каждый раз я вспоминаю своего доброго друга с большой грустью – и с огромной благодарностью за то тепло и внимание, которые от него получал в течение почти 30 лет. И конечно за то, что зажег он во мне творческую искру...
Не припомню, чтобы кто-либо еще так дружелюбно был настроен к людям, как Владимир Анатольевич. С ним было на редкость легко и приятно общаться. Уже с первой же нашей встречи, узнав, что музыка мне тоже не чужда (во время армейской службы я даже пел и играл на ударных во флотском ансамбле), композитор пригласил меня к себе домой, чтобы послушать мое пение. Убедившись, что слух и голос у меня наличествуют, Владимир Анатольевич предложил мне организовать на фабрике музыкальный ансамбль.
Желающих участвовать в художественной самодеятельности на предприятии оказалось достаточно. Сейчас я и сам удивляюсь, откуда у нас брались силы и время на частые репетиции, но так было. А сколько труда и терпения стоило самому
Владимиру Хвойницкому , чтобы наш ансамбль зазвучал наконец красиво и слаженно!
Свои замечания он делал так по-доброму, так мягко, что это никого не обижало и мы с радостью репетировали часами. Проблем с репертуаром у ансамбля не существовало – ведь у нас был собственный композитор! Мы исполняли очень много его песен –
патриотических, лирических, шутливых.
Помню, к 25-летию «Ригас апави» он даже написал на слова тогдашней начальницы Управления бытового обслуживания Генкиной (к сожалению, запамятовал ее имя-отчество) гимн нашего предприятия, который начинался словами: «Ботинки, ботинки, лучшие ботинки...» А знали бы вы, с каким удовольствием мы выступали перед публикой – и на заводских вечерах, и в летнем палаточном городке фабрики, где пианино, понятное дело, не было, и куда Владимир Анатольевич отправлялся со своим аккордеоном. Приглашали нас с концертами и разные предприятия не только Риги,
но всей Латвии и даже «за границей» -- в Эстонии, России.
Чему мы еще учились у своего руководителя – так это тщательно готовиться к любому
выступлению и даже после нелегкого рабочего дня выходить на сцену нарядно одетыми и в хорошем настроении. Владимир Анатольевич никогда не позволял ни нам, ни тем более себе, даже малейшей небрежности в одежде или в прическе -
перед зрителями мы представали всегда в полном параде. И вообще он опекал нас как отец родной, хотя по возрасту некоторые хористы были практически его ровесниками. Припоминаю, как однажды днем на заводской летучке директор устроил мне страшный разнос – горел план, но в том была не моя вина, а поставщиков. Досталось же на полную катушку мне. И эта несправедливость так выбила меня из колеи, что я позвонил Владимиру Анатольевичу и впервые за все время отказался участвовать вечером в концерте...
Через некоторое время ко мне подошел сам директор, погладил по плечу, извинился,
сказал, что работа есть работа и сорваться нервы могут у каждого, а потому нельзя все принимать так близко к сердцу. Конечно, у меня на душе полегчало и вечером я пел. А директору, как вы понимаете, звонил Владимир Анатольевич и очень деликатно просил его разрядить конфликт с ведущим солистом заводского ансамбля Семеном Пенте.
Наша личная дружба с композитором довольно быстро переросла и в дружбу семьями. Мы с супругой приглашали чету Хвойницких на все свои семейные торжества, а они – нас. Не знаю другого семейства, где бы так весело и душевно отмечали любой праздник, как это было у Хвойницких. Главной «изюминкой» у них всегда были концерты, к которым заранее готовились все члены этой очень музыкальной семьи.
Композитор и дома создал свой вокально-инструментальный ансамбль:
он играл на скрипке, дочь Светлана – на аккордеоне, а сын Анатолий - на рояле.
Все трое (позже к ним присоединилась и старшая внучка Марина) еще и замечательно пели. Исполняли они песни самого Владимира Анатольевича, а также самые новейшие шлягеры, которые хоть раз звучали на радио или телевидении.
В творческий процесс с удовольствием вступали гости, забывая даже о красиво
накрытом столе, что слегка обижало хозяйку дома Нину Александровну – она прекрасно готовила и, конечно же, ей хотелось, чтобы собравшиеся по достоинству оценили ее кулинарные изыски. Впрочем, петь она сама тоже любила.
И я на этих домашних концертах, а также как солист заводского ансамбля,
перепел много песен композитора Хвойницкого.
До сих пор помню его песню "Светлана" на слова Льва Малинского,
которую он посвятил своей дочери и верной помощнице Светлане:
"Сквозь все расстоянья, на все времена...
Теперь постоянно Звучит твое имя в душе у меня!"
Вот и я, пока жив, буду помнить имя прекрасного человека, одарившего меня своей дружбой, - композитора Владимира Анатольевича Хвойницкого...
Когда его не стало, я долго ощущал в душе глубокую пустоту – так мне не хватало общения с ним и песенного сотворчества. И только года четыре назад, окончательно убедившись в том, что ну не в радость мне жизнь без песни, я решился подойти к Иосифу Цисеру – художественному руководителю и дирижеру Еврейского академического хора Шофар.
И я очень счастлив, что меня приняли хористом в этот замечательный коллектив.
А еще я рад тому, что в репертуаре «Шофара» есть песни моего дорогого друга и любимого композитора Владимира Хвойницкого. Мы разучили и уже исполняем в концертах две его песни на слова Леонида Коваля, написанные на языке идиш:
"А симхэ" и "Мамес ойгн"
Как любой солдат, я тоже мечтаю стать «генералом» - надеюсь, что и мне, хористу, доверят однажды сольную партию и тогда я обязательно спою одну из своих любимых песен композитора Хвойницкого "Тель-Авив", которую мне доводилось слышать в исполнении и самого автора.
Семен Пенте,
Рига, март 2007 г.